Разговоры о сексе

Твое тело — храм, и я должен сжечь его. Зачарованно стоять и смотреть, как ступени, стены, престол и алтарь поддаются огню. Я буду гореть вместе с ними, предвкушая, когда рухнут опоры, провалится крыша, земля покроется черным и остынет к утру. Никогда. Этот храм не горит до конца. Влечение, вожделение, похоть и страсть заставят руины тлеть и снова пылать, и желать, чтобы наши тела вновь и вновь обращались в пепел. Это секс. Это фантазия. Это текст о сексуальной фантазии.

Если представить себе фантазию в виде реки, то необходимо найти ее истоки, русло, устье, протоки и дельту. Но в случае секса, чувств, да и сознания вообще, поиски до сих пор ведутся в мутной воде. Для этих территорий карт нет — только наброски и россказни. Это река течет и бурлит, ускользая от научного метода, философии, политики и поэтики. Ее невозможно измерить совокупностью признаков, отпечатать в стройной концепции, заключить в метафоры и узаконить. Фрактальный узор ЦНС источил ее берега, оставляя исследователю разветвленные в бесконечности русла.

Но даже без карт можно понять, что сексуальная фантазия — это структура. Ее каркас собирается из историй и эмоций, которые мы рассказываем, подавляем и вызываем в себе, чтобы найти возбуждение, скрыться в мечтах, достать невозможное и получить от этого удовольствие. Она динамична и многослойна. Одно влечение вытекает из другого, уплотняется чувствами, зависит от ситуации, высыхает со временем, превращаясь в орнамент воображения, который поглощает сам себя и растет.

Сексуальная фантазия запутана в петлях обратной связи между опытом и желанием. Это игры похотливого разума, который хочет освободить свою плоть. Но освобождение — простая условность. Фантазия не может быть руководством к действию. Она — эротический субпродукт — успокаивает тело, компенсирует разочарования, акцентирует страсть и позволяет подготовиться к столкновению с реальностью, где есть кто-то еще.

Фантазия — это эротическое подполье, секс-контрабанда, добытая там, где доступно и возможно все

Школы, посвятившие себя изучению сексуальности, от психоанализа до эволюционной психологии, сходятся в одном — природа фантазии зависит. От пола — мужчины и женщины мечтают по-разному. От предпочтений — гетеро, геи и остальные хотят своего. От семьи, общества, образования, статуса, возраста, климата, человека — чего угодно. Очевиднее всего это разница фиксируется между полами. Об этом говорят последователи Фрейда. В этом видит смысл и дарвинист. Сильно упрощая, мужчина фантазирует визуальными образами, женщина эмоциональными состояниями. Очевидно, что обе реальности в какой-то мере присутствуют и пересекаются у всех, но дрейфуют в определенные стороны.

Мужской аффект растет из конкретной похоти, эрекции и интенсивного желания во что бы то ни стало достичь завершения. Женский развивается контекстуально, опирается на нюансы и не стремится к абсолютному удовлетворению. Эту разницу показывают статистические замеры степени возбуждения, отношение к оргазму и романтические предпочтения. Причины эротического разрыва ясны не до конца. Их можно искать в биологии, воспитании и культуре. Самый простой и вульгарный ответ дают эволюционисты. Женщина получает адаптивные преимущества, если ищет партнера, способного обеспечить ее ресурсами и защитить потомство. Это контекст. Мужчина же ищет секса всегда и везде, чтобы расплескать свое семя и оставить после себя как можно больше голов. Это тактика требует мгновенного возбуждения.

Моя фантазия — определено мужская. Это машина предвосхищений, настроив которую можно увидеть то, чего нет. Граница ее похожа на градиент, чем дальше она от реальности, тем сильней. Она помогает, когда тебя рядом нет. Сверкающий стробоскоп желаний и ярких снов. Сколько лиц у этого бога? Она многолика. Так и я мечтаю тебя размножить — тысячи клонов в одной руке. У каждой своя история, форма, прическа, одежда, улыбки, повадки и настроения, но в каждой из них есть капля тебя. Твоей хрупкости и поцелуев. Я погружаюсь в гарем твоих образов, в предвкушении, что останусь там навсегда.

Собранные культурой в изображения, метафоры, сюжеты и ситуации с самых древних времен, сексуальные фантазии стремятся к универсальности. Они повторяются и могут поместиться в неполный, но довольно подробный и знакомый каждому каталог. Сначала — быть желаемым, кого-то иметь, наблюдать. Потом фантазии об измене. О власти и подчинении. Где-то рядом — групповое удовлетворение. Р — ролевые игры, зашедшие слишком далеко. Дальше — объекты, которые поиметь невозможно, но очень хочется. Рядом пограничные состояния — например, ласкать тиски зыбучих песков. Т — табу. Ничто не заводит так, как запреты. От секса на публике и семейных историй до изнасилования и прочих статей УК. Фантазия — это эротическое подполье, секс-контрабанда, добытая там, где доступно и возможно все.

Фантазии настолько укоренены в сознании, что встречаются даже у тех, кто отказал себе в мыслях о сексе. Асексуалы — это люди, чье эротическое влечение стремится к нулю, но... Психологи из Университета Британской Колумбии провели исследование несколько сотен асексуалов, и выяснили, что половина женщин и три четверти мужчин все же иногда теряются в эротических грезах. Чаще всего асексуалы фантазируют не о себе, а о ком-то другом, но это детали. Кроме понимания того, что асексуальность — это слишком широкая категория, эта статистика цифры дают представление о том, что истоки фантазии глубже либидо и страсти. В их фундаменте есть и химический слой. Фармакологическая блокада андрогенов — стероидных половых гормонов — ликвидирует сексуальное влечение и мотивацию о чем-то мечтать.

Ни цифровые стимуляции, ни страсть, ни жадность, ни грязь, ни химия, ни мораль, ни психиатрия не помешают желанию быть больше, чем это можно представить себе

Это знание пригодится, когда мои фантазии превратятся в обсессии. Для них есть свой каталог. Например, Диагностическое статистическое руководство по психическим расстройствам Американской психиатрической ассоциации. Среди навязчивых сексуальных желаний, которые мешают жить, там отмечены фетишизм, мазохизм, садизм, фроттеризм, эксгибиционизм, педофилия, трансвестизм и вуайеризм. Совсем темные влечения выделены в отдельную категорию: некрофилия, зоофилия, копрофилия и сопутствующие состояния. Когда именно фантазия становится отклонением — открытая тема. По опросам психологов из Института Филиппа Пинеля в Монреале, нормальные люди фантазируют обо всем.

Как насчет власти и подчинения? Сексуальность — это всегда чья-то сила и слабость. Ты мне нужна — это слабость. Но мне хватит сил, чтобы поставить тебя на колени и крепко связать. Мне надо тебя связать. Терпкой веревкой из джута. Оставляя на теле узлы в тех местах, что заставляют тебя дрожать, вырываться, кричать и стонать от боли и удовольствия. Я все сделаю правильно, и после ты будешь мечтать, чтобы снова встать на колени. Но развязав тебя, я тоже хочу упасть, увидеть вместо покорности — ярость, которая прижмет меня к полу и заставит сладко страдать.

О границах нормальности легко судить по порнографии. Эти черные дыры желаний заполнены контентом, который спрятан всего в пару кликах от главных страниц самых популярных сайтов. Уже никого не удивишь девиантным поведением в общественных местах, переодеванием в маленьких пони, объективации памперсов или игрой в «2 девушек и 1 чашку». Сегодня активно развиваются жанры, которые пытаются проникнуть в мозг глубже любой визуальности. Это сверхчувствительные опыты наподобие ASMR. Или интенсивные гипнотические нарезки, которые с помощью техник погружения отправляют смотрящего прямиком в мир, где кроме вожделения нет ничего.

Как любое сложное явление, порно обогащает культуру фантазии и девальвирует ее. То, что должно остаться в пределах разума, вдруг врывается в повседневность. То, что ты хочешь, уже не ускользает сквозь пальцы. Сексуальная фантазия в эпоху ее технологической воспроизводимости намекает, что скоро будет возможно все. Сегодня в авангарде фетишизации — сверхреалистичные секс-куклы, VR-порно с сопутствующими товарами и deepfakes. Первые — дорогие эрзацы человеческого мяса. В отсутствии фидбека — похожи на дырку в матрасе, но представить себе время, когда они станут живыми — легко. Представить, что кроме людей там будет весь пантеон персонажей, придуманных человеческой культурой: от зевса до пикачу — тоже несложно. Мечтают ли сексботы об электрической оргии? Конечно, потому что выбора у них нет.

В VR-порно, кроме интенсивной стимуляции, происходит пикантный поворот к символизму. В VR-шлеме легко обманывать ощущения, играя с ориентацией в пространстве. Фетиш гигантомании еще никогда так не был понятен стороннему наблюдателю. С помощью виртуальной реальности ASMR превращается в визуальный опыт. А нарративные техники поражают тонким эротически безумием. Например, можно объективировать самого себя и превратиться в пол, по которому ходят красотки. Или поменяться телами с партнером, чтобы помочь кончить друг другу наоборот. Или поменяться телами с слизнями — я бы много отдал, чтобы разделить с тобой самый красивый секс на планете.

Deepfakes используют культуру селебрити как источник бесконечной сексуальной фантазии. С помощью алгоритмов машинного обучения любое лицо может оказаться в порно. Дипфейки запрещены на больших порнсайтах и вызывают моральные дилеммы в среде, где подобные вопросы возникать не должны. Современные технологии заставляют сомневаться даже опытных порнографов. И легко представить себе, как комбинируя эти три явления: роботизированный бордель, безграничный VR и магию цифрового перевоплощения — можно оказаться в идеальном секс-мире, и никогда не выбраться из него.

Сознание, распаленное технологиям, заводится с пол-оборота. Но истоки фантазии, все так же далеки и от них. Ни цифровые стимуляции, ни страсть, ни жадность, ни грязь, ни химия, ни мораль, ни психиатрия не помешают желанию быть больше, чем это можно представить себе. Человеческая, слишком человеческая, бьющая через край структура похоти, чувственности и воображения непрерывна в своем вечном перерождении. Она застряла во мне. Ее совершенство не в качестве удовольствия, а в том, чтобы всегда ускользать и дразнить. Совершенная фантазия — это ты, когда тебя нет. Это сделать с тобою все — что можно и что нельзя представить.